Уже более 200 дней продолжается сопротивление 94 рабочих фабрики “Казова” в Стамбуле. 31 января 2013 г. их отправили в неоплаченный отпуск сроком на неделю. Вернувшись, они обнаружили совершенно пустую фабрику. Поскольку им уже 4 месяца не платили зарплаты, рабочим оставалось только бороться за свои права.
“Это изделие сопротивления «Казова»” – такой этикеткой снабжают рабочие захваченной ими фабрики изготовляемые ими свитера. 31 августа на смену фазе захвата пришла производственная фаза.
Фабрика расположена неподалеку от площади Таксим, в районе, где находятся производственные цеха многих фирм. Фабрика украшена транспарантами: “Мы не позволим владельцам текстильной фабрики «Казова» Юмиту Сомунджу и Мустафе Сомунджу эксплуатировать нас”.
Мои собеседники – рабочие Айнур Айдемир, Дурсун Джейлан и Бюлент Юнал, а также адвокат Бехич Ашчи – рассказывают о борьбе с различных точек зрения. В начале февраля “мы вернулись из неоплаченного отпуска и обнаружили полностью очищенную фабрику”, – говорит Дурсун Джейлан. Семья Сомунджу, владельцы текстильной фабрики, испарилась, забрав станки, 100 тысяч свитеров и 40 тонн сырья. Этого рабочие не ожидали. Джейлан и Юнал объясняют, почему они долгие месяцы работали, не получая зарплату: хозяева умоляли их продолжать работать на фабрике в трудный финансовый период, обещая выплатить всю зарплату позднее. Теперь же работники были просто выброшены на улицу – причем в трудных условиях жизни Стамбула, где стоимость жизни непрерывно растет, а заработки остаются теми же.
Одной из причин восстания вокруг парка Гези, которое подогрело гнев рабочих, являются планы правительства партии АКР по модернизации многих городских кварталов. Сверхвысокие цены в районе вокруг площади Таксим вытесняют все большее число людей из видимой части стамбульского общества. “Богатые и знаменитые” обесценивают не только целые кварталы, но и стоимость рабочей силы. Неолиберальная экономическая политика стремится изменить районы, в которых живут рабочие, как например работники фабрики “Казова”. Они должны стать привлекательными для компаний, ориентированных на получение прибыли.
С одной стороны, рабочие “Казова” вынуждены сталкиваться со структурной дискриминацией из-за общих социально-экономических процессов. С другой, отсутствие зарплаты дополнительно затрудняет их повседневную жизнь. Не имея денег на квартплату, многие вынуждены были искать новую работу. На мой вопрос, почему в захвате приняли участие всего 12 из 94 рабочих, Джейлан отвечает: “Находиться здесь 24 часа непросто. У многих семьи, и они должны жить дальше. Первые 20 дней каждый день приходили примерно по 60 рабочих, а вечерами они расходились по домам. Однажды мы обнаружили, что ночью были вытащены еще остававшиеся товары”.
После этого нового удара часть рабочих решила разбить палатки около фабрики, чтобы наблюдать за окрестностями. Кроме того, с 27 февраля организовывались еженедельные демонстрации, и прежде всего предпринимались попытки разыскать семью Сомунджу. Владельцы как сквозь землю провалились. После разгона 1 мая, рассказывает Дурсун Джейлан, “мы, тем не менее, решили продолжать наши регулярные демонстрации и вышли 4 мая на площадь Таксим. На нас напала полиция. Наши требования не слушали, и никаких следов семьи Сомунджу не было. Тогда мы решили, что идем на захват”. Рабочие озвучили свои требования, выпустив заявление: “С сегодняшнего дня, 28 июня, мы, рабочие текстильной фабрики «Казова», захватили предприятие”.
После интервью с Дурсуном Джейланом, Бюлент Юнал показывает мне производственный цех. “Здесь можно видеть, что они тайком вывезли товары. Сырья осталось очень мало, и оно невысокого качества”. Захватившие фабрику находятся под постоянной угрозой полицейского нападения; за ними ведется постоянная слежка через уличные камеры видеонаблюдения. “Мы думали, что полиция явится сегодня, и поэтому прикрыли станки”. Из общего числа станков, 3 удалось починить и пустить в работу.
После зачистки полицией парка Гези было создано множество дискуссионных форумов. Рабочие “Казова” смогли использовать их как платформу агитации за свое дело. Они быстро нашли сторонников. Испорченные свитера из разоренной фабрики удалось починить в других текстильных мастерских, и их распространяли на форумах в обмен на солидарную материальную помощь. “За счет пожертвований солидарности мы хотим покрыть издержки”, – объясняет Юнал. Я спрашиваю, были ли выдвинуты целенаправленные требования в адрес властей, и он отвечает: “Сначала мы хотим выдержать нынешний этап и попытаться перевезти станки в другое место, чтобы продолжать работу в качестве кооператива. Конечно, мы предъявим требования! Мы имеем на это право. Если государство может раздавать кредиты банкам, то и нас оно обязано услышать. Государство работает только для хозяев, но однажды оно встанет на нашу сторону. Мы этого добьемся” (На сторону рабочих оно, конечно же, не встанет никогда, но борьбой из него иногда удается кое-что выбить, – перевод.).
Затем я встречаюсь с Айнур Айдемир. Вместе с коллегой она готовит обед на кухне и рассказывает о том, что ей, как женщине-работнице, приходится оказывать сопротивление в сопротивлении: “Женщине труднее. Но это не невозможно. И дома, и здесь. Организовать и то, и другое трудно”. Айнур считается инвалидом на 28%, и это дополнительно затрудняет ей поиск работы. Чиновники не дают ей статуса инвалида. Такой статус и право на получение государственной помощи получают лишь люди с инвалидностью не ниже 45%. “Мои коллеги относятся ко мне с уважением, – говорит она. – Я не чувствую несправедливого отношения к себе. Общее сопротивление сплачивает”. Но положение женщин остается тяжелым: “На женщин оказывается общественное давление. Многие женщины здесь замужем, и мужья или родители не разрешают им участвовать в захвате”.
Однако самоорганизованное производство придает смелости: “Теперь, когда я вижу, что мы производим сами – это огромная радость. Мы хотим продолжать. Мы станем первыми в Турции. Мы хотим жизни без начальников”. На мой вопрос, как повлияло на рабочих “Казова” восстание вокруг парка Гези, она отвечает: “В первые дни мы тоже там были. Протесты вокруг Гези укрепили нас. Многие люди услышали о нас только там. Через форумы мы можем мобилизовать людей”.
Под конец я беседую с адвокатом Бехичем Ашчи. Он не только адвокат, но и активист: в 2006 г. он принимал участие в голодовке протеста против тюрем с особым режимом. Бехич Ашчи оказывает рабочим юридическую помощь. Он говорит: “АКР защищает владельцев. Вплоть до последнего года здесь делались свитера для Эрдогана. Владельцы расхищают товары, а рабочих обвиняют в воровстве”. Говорим мы и о том, какие связи имеются между семьей Сомунджу и одним известным турецким предпринимателем, который контролирует огромную часть СМИ. До этого Айнур Айдемир говорила: “Большинству СМИ также не дают сообщать о нашем сопротивлении”.
Рабочие пытаются добиться своих прав и юридическим путем. Адвокат жалуется на то, что приходится вести процесс в сфере гражданского права, где речь, в первую очередь, идет не о несправедливом обращении с работниками, а о том, сколько им задолжала фирма. “Нет закона, по которому за невыплату зарплаты работникам полагалось бы лишение свободы. Если бы такие законы были, предприниматели платили бы зарплату, а не крали товары. До конца нынешней юридической процедуры пройдет еще года два. Поэтому единственный выход для работников “Казова” – организоваться в кооператив и производить самим”.
Бехич Ашче считает, что захват текстильной фабрики “Казова” в дальнейшем повлияет на права рабочих в Турции. На ближайшее будущее он выступает за новые захваты: “Этот захват показывает лишь одно: если то же самое случится с другими рабочими, они тоже должны идти на захват. Такого рода сопротивление – это единственное решение в вопросе о правах рабочих”. Тем самым он суммирует то, о чем говорили Айдемир, Джейлан и Юнал: “В сопротивлении на «Казова» речь идет о чем-то большем, нежели просто о получении денег. Это борьба за жизнь с достоинством”.
28 сентября рабочие “Казова” организовали показ мод, который привлек к себе большое внимание. “Показ мод как метод капитализма оставался до сих пор прерогативой крупных компаний. Мы дали ему теперь другое определение. Теперь это не фирмы представляют свои изделия, а рабочие, которые сами их производят”.
Фатма Умул
Источник: КРАС-МАТ
