Договариваться с государством – всегда проигрыш для Вас и всегда выигрыш для государства. Даже при видимой иллюзии того, что Вы можете получить некий позитивный результат, Вас всё равно «кинут». С небольшими оговорками это же можно сказать и о договоренностях с крупным капиталом.
Для того, чтобы переговоры имели смысл, договаривающиеся субъекты должны удовлетворять некоторому набору критериев. Во-первых, это должны быть субъеты с автономной волей, независящей от воли другого субъекта переговорного процесса. Во-вторых, это должны быть субъекты независимые друг от друга (в частности, в бизнесе – это имущественно автономные субъекты). В-третьих, правила игры не должны устанавливаться одним из игроков. В-четвертых, субъекты должны обладать максимальным количеством информации о предмете переговоров. В-пятых, субъекты должны быть более или менее соразмерны по возможностям – финансовым, влиянию и прочим для гарантирования того, что один из игроков не «задавит» другого. В-шестых, необходима некая система гарантирования выполнения договоренностей и ответственности за их нарушение. И в зевершение – каждый из переговорщиков должен обладать соразмерными с другим игроком навыками коммуникации и торга.
Классический пример переговоров, которые удовлетворяли бы перечисленным критерием – это торг двух купцов на ярмарке.
В случае несоблюдения описанных критериев мы будем иметь некие перекосы, которыми не преминет воспользоваться более сильный игрок.
В случае же переговоров с государством не соблюдается ни один из названных критериев.
Попробуем прояснить
Вы уже являетесь зависимым от государства когда вступаете в переговоры с ним, скажем, касательно усовершенствования некоего законопроекта, так как Вам уже навязали некий вариант поведения относительно того же законопроекта. Вы не являетесь независимым субъектом, потому что ничего не можете навязать в ответ государству, если будете поступать в логике конструктивного диалога. Вы можете только плыть в фарватере политики государства – автономия воли тут ограничивается рамками, установленными другим игроком.
Также очевидным является то, что Вы не являетесь с государством независимыми в нынешней системе координат, так как инициативным и определяющим игроком являетесь далеко не Вы.
Правила Вашего привлечения в переговоры, правила принятия решения и его выполнения устанавливается Вашим «партнером» по игре – государством, и эти правила могут произвольно меняться в зависимости от его воли. То есть, даже если вы собрали «флеш-рояль», государство может внезапно начать играть в шашки.
Далее, Вы не можете быть уверены в том, что обладаете полной информацией о предмете торга, только если Вы не высококвалифицированный специалист в предметной области и одновременно – опытный юрист-крючкотворец, способный увидеть все подводные камни исходящего от государства предложения.
О соразмерности государства и любой рабочей группы или любой совокупности людей, с которыми предполагается торг, не стоит и говорить – финансовые возможности и влияние, достоточное для конкуренции с государством в переговорах едва ли имеют в Украине даже крупные корпорации.
Относительно гарантий, то все мы понимаем, что государство Вам их не даст. И к ответственности за нарушение договоренностей себя не привлечет.
Ну и напоследок, вероятность того, что Вас просто банально «переиграют», а Вы этого даже не заметите – крайне велика.
То есть мы видим, что словосочетание «договариваться с государством» – это оксюморон.
Вы не договариваетесь, Вы просто играете на руку государству по его правилам. Ибо Ваше участие в любом переговорном процессе, будь это законотворчество, либо другая сфера ведет исключительно к большей легитимизации принятого государством решения, а наличие при его принятии консультаций и рабочих групп в дальшейнем будет использоваться исключительно для оправдания этого самого решения. Вас используют просто как некий процедурный инструмент для повышения легитимности принимаемого законопроекта или правительственного подзаконного акта.
«Выигрыш» от переговоров
Кто-то может возразить, мол, всё равно в процессе переговоров, какими бы неравными они ни были, мы всё же можем получить от государства некие уступки или послабления в первоначально предполагаемом вредоносном законопроекте либо другом решении.
Но пускай Вас не вводят в заблуждение эти «уступки», так как государство в подобных ситуациях ведет себя подобно продавцу на арабском базаре – предлагает Вам безделушку за 20 долларов, но в процессе торга может сбросить цену до 2 долларов. Вы уйдете с радостным ощущением того, как лихо «развели» продавца, а он в свою очередь лишь посмеется Вам в след, так как продал вещь, красная цена которой – 10 центов.
Примерно то же мы видим и здесь – государство изначально выставляет «завышенный старт переговоров» – крайне невыгодные для Вас условия и в процессе согласно их улучшить, но для Вас это всё равно будет негативом, а государству изначально достаточно и того, что будет принято после всех этапов рабочих групп и консультаций. Государство здесь согласно и на 2 бакса.
Также, используя инструментарий теории игр мы можем сказать, что торг с государством – это игра с нулевой суммой. Несмотря на видимую возможность игроков лавировать и декларируемую возможность извлекать прибыль для себя, это как раз игра с нулевой суммой.
Что это значит? Это значит, что сумма выигрыша одного игрока равняется сумме проигрыша другого. Как пела ABBA «The winner takes it all». Типичная игра с нулевой суммой – это покер.
Попробуем пояснить на примере:
– игрок 1 решил «кинуть» игрока 2, предположим, на 100 долларов, но вымогает у него 300. При этом 300 просит опять же, как продавец на арабском базаре – сразу готов снизить сумму до 100, но от 100 не отступится и имеет твердое желание их получить и получит в случае вступления игрока 2 в игру.
– игрок 2 в любом случае проиграет как минимум 100 долларов, даже в случае торговли с игроком 1 и «сбивания суммы», если только не откажется от всяких взаимоотношений с игроком 1.
В нашей ситуации эта извращенная ситуация лучшим образом иллюстрирует любые попытки договориться с государством. Вы в любом случае проиграете 100 долларов. Вы можете быть даже чрезвычайно морально удовлетворены тем, что «зафиксировали потери» на уровне 100 долларов, а не 300, но Вы всё равно проиграли.
Здесь, опять же, даже учитывая возможные косметические изменения в непопулярном первоначальном проекте государственного решения Вы окажетесь в роли проигравшего.
Отдельно хотелось бы остановиться на ситуации, когда законодатель предлагает подать Вам «альтернативный законопроект» или предложить «свое видение того, что нужно принять в той или иной ситуации» – т.е. предложить свое решение проблемы.
Ответим аналогией: Вы покупаете билет и приходите в театр посмотреть «Лебединое озеро», но, к своему сожалению, наблюдаете, что партию Одетты исполняет отнюдь не прима-балерина, а некий случайный человек, который мягко говоря, имеет очень отдаленное отношение к балету. В данном случае Вы имеете право на критику. Вы можете встать и уйти. Вы можете даже кинуть на сцену гнилой помидор, как в старину. Но Вас никто не будет обязывать подняться на сцену и станцевать лучше. Вы хотите видеть балет, а не танцевать вместо артистки.
В подобных ситуациях с «предложением своего решения» необходим точно такой подход.
Но что же делать?
Мы считаем, что практика подсказывает нам единственный верный путь – это исключительно деструктивное сопротивление тем решениям государства, которые принесут вред обыкновенному человеку. Примером может служить деструктивная кампания против Трудового Кодекса, против Пенсионной реформы (не очень успешная). Эти кампании руководствовались идеей о том, что мы не должны соглашаться на любое сужение наших и Ваших прав.
Компания против Трудового Кодекса носила крайне оскорбительный по отношению к авторам характер. Термин «трудовое рабство» был перехлестом. Потому что любая работа по найму есть «наемное рабство» и изменения в характере этих отношений в лучшую или худшую сторону не меняют сущности капитализма. Если быть совсем уж «реалистом» то стоит признать, что удлинение рабочей недели до 48 грозило не всем работникам, как и продление рабочего дня до 10 часов. Многие имеют и так больше рабочих часов добровольно. Потому что нужно кормить детей. На предприятиях и так установлены средства наблюдения, а колдоговора пишутся в юротделах. Профсоюзы послушно разрешают увольнять людей. То что предлагали авторы ТК-регионалы и так реальность. Впрочем, при минимальной активности на рабочем месте и желании трудового коллектива старый убогий КЗоТ позволял побороться с администрацией за более высокие стандарты труда. Таким образом вышедшая из парламента бумажка только устанавливала норму. Хочется напомнить, что питьевая вода в Украине не соответствует стандартам, но даже госструктуры отказываются менять «норму» в сторону снижения требований к качеству воды.
Новая редакция ТК против которой протестовали с 2009 года носила уже более взвешенный характер. Спорные пункты предполагали несколько разных толкований. Как бы можно было это считать успехом, но выступления продолжались. Почему?
Дьявол кроется в деталях. Закон с размытыми формулировками впоследствии может быть трактован не в нашу (трудящихся) сторону. Нормы о 10 часовой продолжительности рабочего дня, 48 часовой рабочей недели, упрощенная процедура увольнения могли позже получить одобрение и легитимацию в зале суда. Стоит проиграть один такой процесс в высшей судебной инстанции и все «смягченные» в новой редакции пункты трактовались бы в пользу работодателей, так как учитывая сложившуюся в Украине практику, фактически формирующую систему прецедентного права, где суды низовых инстанций используют в качестве руководства к действию рекомендации и конкретные решения Верховного и Высших специализированных судов, можем с уверенностью говорить, что суды в будущем бы ориентировались на уже принятое решение высшего суда. Судебный прецедент сработал бы не хуже прямой нормы в ТК. Поэтому важно было недопустить никакого даже «конструктивно» переработанного Кодекса.
Вся кампания могла проиграть в один момент, когда участникам протестов предлагали вступить в «диалог». Были желающие, но в тот момент занятость и остатки здравого смысла помешали им вступить в переговорный процесс. Среди членов «Захиста праці» было желание предложить «умный» проект Кодекса. Что было бы в случае вступления в «конструктивный» переговорный процесс? Да ничего хорошего. Поправки были бы учтены, и мы получили бы «легкое» ухудшение условий труда. А все что не прошло в нем, уточнили бы в специальных законах, которые пошли бы вдогонку «хорошей версии ТК». Участники же переговоров, при достаточной персональной «ловкости», могли бы уже успешно делать «политическую карьеру» на третьих ролях. Потом бы они рассказывали нам всем, что это было единственным верным решением и «историческим компромиссом».
Волынец из КВПУ в первые два года высылал одного-двух профбюрократов на пикеты. Он не верил в успех дела, как и все профессиональные вожди рабочего класса. Кампания не была объективной, конструктивной и взвешенной. В ней не участвовали крупные профсоюзы. «Конструктивные» лоббисты не предлагали вариантов компромисса, так как и радикальное и умеренное крыло участников кампании выступало за то чтоб похоронить ТК. За 5 лет протестов удалось добиться того, что не только оппозиция, но и правительственная партия решили не нарываться на репутационные риски и проталкивать этот документ в парламенте.
И вот тогда руководители КВПУ даже начало проводить акции против ТК, уверовав в возможность «забанить» вредоносную инициативу. Нынче законопроект сняли с рассмотрения.
Следует признать, что кампания протеста с радикальными лозунгами была не единственным фактором, “похоронившим” проект ТК. Свою роль сыграла и позиция Федерации работодателей Украины (ФРУ), которая в 2012 г. окончательно решила “потопить” этот законопроект и начать с чистого листа работу над новым ТК, который бы в более полной мере отвечал нуждам буржуазии. Это было основанием для шантажа со стороны главного лоббиста “компромиссного” ТК Василия Хары: если вы, радикалы, не согласитесь на мой проект, то примут намного более страшный. Проект Хары в результате всё-таки “завалили”, и гипотетическая возможность появления нового более “правого” законопроекта действительно есть. Но, во-первых, прошло уже пять лет, на протяжении которых в Украине не принят ни “плохой”, ни “совсем очень плохой” ТК. То есть, во всяком случае благодаря кампании протеста удалось по крайней мере отсрочить ужесточение трудового законодательства. Насколько нам известно, работа над новым проектом в ФРУ толком ещё и не началась, а значит, в активе у пролетариата уже точно есть лет семь жизни по “негибкому” КЗоТу. Во-вторых, вследствие проведенной кампании, уже само словосочетание “новый трудовой кодекс” стало одиозным, его узнают в обществе, оно вызывает негативную реакцию. Уже невозможна будет ситуация, когда, как летом 2008 г., ВР практически единогласно приняла проект Хары в первом чтении, а общественность на это не обратила никакого внимания. Теперь нечто подобное протолкнуть будет гораздо сложнее: трудовой кодекс усилиями активистов стал темой актуальной, интересной и требующей активной жизненной позиции. В том числе и со стороны той же КВПУ, которой теперь будет стыдно не выступить против. В-третьих, сама вероятность того, что новый ухудшенный проект ТК в обозримом будущем предложат на рассмотрение ВР, крайне мала. В условиях перманентно шаткого положения власти, да ещё и с приближением президентских выборов было бы крайне глупо раздражать народ ещё и этим. Тем более, что ни для государства, ни для буржуазии принятие нового ТК не является первоочередной, крайне необходимой мерой: скорее уж возможно противостояние вокруг продолжения пенсионной реформы и “деформ” в сфере ЖКХ. Так что в “захоронении” проекта ТК были заинтересованы и слева, и справа, но пока что ситуация складывается скорее в пользу левых, чем ФРУ. И именно благодаря деструктивной кампании протеста.
Подобным образом складывается ситуация и с законом о мирных собраниях, который пытается хоть тушкой, хоть чучелом протолкнуть Администрация Президента. Умеренные правозащитники и левые либералы, составляющие ядро протеста, заняли абсолютно разумную деструктивную позицию: эта сфера правоотношений не требует принятия никакого закона вообще, ни плохого, ни хорошего, так что ничего “улучшать” не надо. Нужно отклонить законопроект вообще, потому что достаточно прямой конституционной нормы, прекрасно регулирующей все вопросы. Потому что если закон будет принят, то он в любом случае ухудшит положение: появятся более конкретные нормы, это будет выгодно судам и милиции, а для активистов, пользующихся сейчас довольно размытыми формулировками в Конституции, жизнь станет сложнее. АСТ солидарна с позицией противников этого законопроекта.
А вот история протестов против пенсионной реформы – яркое доказательство “от противного”. Повышение пенсионного возраста и увеличение минимально необходимого трудового стажа отвергались огромным большинством населения. Согласно соцопросу, проведенному сторонниками повышения возраста (USAID) в 2010 г., против этого выступали более 95% населения Украины! Такой горячей темой заинтересовались крупные буржуазные политические силы (БЮТ, КПУ) и профсоюзы (ФПУ), понимая, что здесь (в отличие от протестов против ТК в 2008-2010 гг.) есть возможность заработать политический капитал. Их голос стал доминирующим, заглушив малочисленных леваков-радикалов. Эти солидные мужчины и женщины ни в коем случае не хотели прослыть безответственными экстремистами, поэтому они важно кивали в ответ на аргументы о критическом состоянии бюджета Пенсионного фонда Украины и предлагали разнообразные компромиссы и “разумные решения”. В частности, многие требовали пенсионный возраст не повышать, а вместо этого заняться “настоящей реформой”: демонтажом солидарной пенсионной системы и переходом к финансовой пирамиде накопительной системы. Для левых радикалов это как раз и было главной опасностью, но популистам было лень разбираться. Другим популярным предложением было сосредоточиться на борьбе с офшорами, и только после этого браться за трудящихся. Власть внимательно выслушала все эти разумные доводы и сделала по-своему: нахрапом приняла закон, в котором были все непопулярные меры, не учла ни одного замечания парламентской оппозиции (а замечания эти были на редкость беззубыми), а год спустя начала активно пиарить собственную рьяную борьбу с офшорами. Протест, который был обречён на успех, был бездарно “конструктивно” слит. Имелись, конечно, и личные мотивы: предводитель ФПУ Хара на тот момент находился под прессингом со стороны Генпрокуратуры и был только рад пойти на переговоры и “слить” анонсированный массовый протест под стенами ВР. Ему это не помогло – позже с кресла главы ФПУ пришлось уйти – но и массовой демонстрации несогласия трудящихся с пенсионной реформой не получилось. Здесь же можно вспомнить и чернобыльцев с афганцами: пока льготники “деструктивно” валили забор и брали в кольцо главу фракции ПР Ефремова, с ними считались; но лишь до тех пор, пока они не делегировали полномочия “главным” и не вступили в переговоры.
Власти нужно одобрение. Она не так сильна, ведь население политически не структурировано. Так что агитация радикальных групп, не стеснящих себя буржуазными нормами «конструктивности» может быть успешной. Поэтому мы должны пользоваться их слабостью. Сила слабых (пролетариат всегда «слабаки» и «лузеры» в буржуазной системе ценностей) – в солидарности и нежелании склонять голову. Основными формами политической и экономической борьбы трудящихся, как это отмечаль еще Рудольф Рокер, являются убеждение и прямое действие. Да и все сферы жизни вне политики доказывают, что «компромисс» и «политический реализм» пагубны. Физические законы утверждаются не путем «конструктивных переговоров», а с помощью доказательств. Прямое действие тоже предполагает кронструктивность только среди единомышленников. Консенсус, терпимость, диалог возможны между равными, теми кто имеет для продажи свои рабочие руки. Конструктивный диалог с эксплуататорами и бюрократами невозможен. Требования, оскорбительные реплики, отказ от сотрудничества – продуктивный путь в общении с власть предержащими. Великодушие – это привилегия королей, а о мире больше всего говорят те страны у которых перевес в живой силе и технике. Мы не можем позволить себе подобной тактики.
Прямое действие
Синдикалисты всегда выступали против колдоговоров, но вынуждены их признавать и иногда подписывать. Не потому что хороший колдоговор является объектом их мечтаний, а потому что он фиксирует расклад классовых сил. В данной ситуации договор является вынужденным злом, на которое приходится идти. Так и победа в стачке никогда не рассматривалась синдикалистами как убедительная победа. Это всего-навсего акт революционной гимнастики. Победа будет, когда будет уничтожена система наемного рабства. И это не «высокая теория», а печальная реальность.
Пытаться улучшить недееспособное и антигуманное государство, либо отдельные положения законодательства – это путь в никуда. Эта система нуждается в уничтожении, а не в улучшении.
Ну и напоследок, хотели бы еще раз проиллюстрировать приведенные доводы еще одним примером – Вы еврейский узник концлагеря Освенцим и Вас с доктором Менгеле пригласили в рабочую группу по энергосбережению и экономии топлива для крематориев для принятия «конструктивного решения». Это как раз наш случай. Тот, кто этого искренне не понимает – либеральный или социал-демократический фантазер. Тот, кто понимает и знает, что реформы в современном мире бесплодны, но продолжает пичкать нас «конструктивностью» и «политическим реализмом» – законченный негодяй, который хочет поиметь свою шкурную выгоду от роли политического посредника.
Ну и напоследок хотелось бы напомнить смысл словосочетания «прямое действие»:
«Синдикалисты рабочие, борясь непосредственно на экономической почве с миром эксплуатации, выработали и свой собственный метод борьбы – так называемое «прямое действие» (l`action directe). Выражение «прямое действие» лучше всего характеризует тактику синдикалистов. Прямое действие – это значит идти прямым, наиболее коротким путем к намеченной цели, не растрачивая свои силы на достижение второстепенных задач и не рассчитывая при этом ни на какую помощь извне, со стороны; не передавая, наконец, дела своего освобождения в руки каких бы то ни было посредников, «третьих лиц», депутатов, уполномоченных, комиссаров или вождей социалистов, которые являются своего рода «генералами от социализма».
«Прямое действие, – говорит бывший главный секретарь французской Всеобщей Конфедерации Труда Виктор Грифюэль, – означает деятельность самих рабочих, непосредственно направленную против тех сил, которые угнетают рабочих».
Таким образом, прямое действие есть проявление воли и сознания рабочего класса; оно есть коллективное и автономное действие экономически организованного пролетариата. Прямое действие не следует понимать как синоним насилия и бунтарства; прямое действие может принимать, смотря по обстоятельствам, различные формы, какие только могут создаваться в самом процессе борьбы. Оно может иметь вполне мирный характер или же принимать резкие формы, выливаясь в бурные общественные движения. Но как в том, так и в другом случае, прямое действие есть прежде всего действие организованного пролетариата, а не выступление отдельных рабочих партизанских групп.
«Прямое действие» пролетариата выражается прежде всего в создании своих классовых организаций, в созидании своих пролетарских учреждений, в которых постепенно развивается и крепнет чувство классового единства и солидарности. Кроме этого, наиболее распространенными видами прямого действия являются стачки (частичные и всеобщие), бойкот, саботаж, лабель, всякого рода манифестации и демонстрации, митинги протеста и другие проявления классовой воли пролетариата. Прямое действие пролетариата может, наконец, выразиться в форме непосредственного овладения рабочими фабриками и заводами, как это сделали в последнее время рабочие синдикалисты в Италии (текст написан в 1920-х годах). Прямое действие, таким образом, может выливаться в самые разнообразные формы рабочей деятельности, которые в каждый исторический момент будут подсказаны рабочему классу его классовым инстинктом и правильным пониманием данной исторической обстановки и социальной конъюнктуры
(Н.К. Лебедев. К истории Интернационала: Этапы международного объединения трудящихся. М., 2010 (Репринтное издание). С.104–106).
По теме:
«Настоящий враг»? Почему мы должны отвергнуть левое единство как концепцию
Как строить движение? – SolFed
Разговор с воображаемым собеседником об анархизме, синдикализме и либертарной политической культуре
Рудольф Роккер: Методы анархо-синдикализма
Алексей Боровой. Социальная философия революционного синдикализма
