Барри Биддалф
Коммунисты выступают против национализма. Однако многие марксисты тактически поддерживают различные проявления национализма, чтобы расчистить путь к капиталистическому развитию или помочь рабочим в классовой борьбе. Парадоксально, но некоторые формы национализма эти же люди рассматривают как «пролетарские». Но правильны ли подобные подходы к национализму? В конце концов, национализм не только не дал альтернативе капитализму появиться в результате классовой борьбы, но даже прямо содействовал в кровавом подавлении попыток восстания против капитализма. Цель коммунизма – освобождение человечества от эксплуатации и угнетения: «Национализм – это доктрина, превозносящая верность одной конкретной нации над поддержкой и уважением ко всему человечеству». (1)
Нация кажется естественной категорией, первичным фактом. Но этническая и культурная непрерывность – это исторически недавнее изобретение элит. Когда мы пытаемся дать нации определение, оно всегда туманное и неоднозначное. Черты, составляющие нацию, неоднократно менялись в ходе истории. Если это сообщество с одним общим языком и религией, тогда что делать с нациями, у представителей которой не один язык и не одна религия? Как могут противоборствующие классы быть представителями одной культуры? Это не может быть древней территорией общего проживания, поскольку общеизвестно, что многие национальные государства – всего лишь линии, насильно прочерченные империалистами на карте мира. Фактически, это субъективное единство группы людей, воображенное сообщество? Но в таком случае это определение может оказаться крайне необъективным. «Таким образом, и субъективные, и объективные определения несовершенны и ставят нас в тупик». (2)
Обратимся к формулировке Иосифа Сталина, который сваливает в кучу все элементы, которые многие годы считались признаками нации: «Нация – это исторически сложившаяся устойчивая общность языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры». (3) Сталинское определение принимает и выражает точку зрения националистов. Бухарин оказал влияние на эту формулировку, а Ленин, видимо, поддержал ее, если даже не продвигал. Но исторически нации не всегда подчинялись этому статичному и догматичному определению.
Истоки современной нации и национального государства исторически беспрецедентны и связаны со спецификой формирования капитализма и его развития в западной Европе в 16-18 веках. «Национализм возник в рамках идеологии развития капиталистического способа производства, идея нации неотделима от целого ряда понятий, возникших во время буржуазной революции». (4) Голландская республика стала первой современной значимой нацией после национально-освободительной войны. В 1640-х в Англии произошла буржуазная революция, закрепленная так называемой «славной революцией» 1688 года, проложившей дорогу капиталистическому национальному государству. И, конечно же, Великая французская революция 1789 года, сформировавшая гражданскую нацию. К «восемнадцатому и девятнадцатому векам европейские державы навязали всему остальному миру государственную систему». (5)
После революций 1848, «ни Маркс, ни Энгельс, видимо, не осознали, насколько новым историческим феноменом является нация». (6) Это вежливая форма утверждения, что Маркс и Энгельс разделяли некоторые буржуазно-националистические настроения. В самом деле, их характеристики наций содержали элементы расизма. Особенно это касается Энгельса. Например, он назвал «весь европейский конфликт с 1848 года противостоянием между панславизмом и романо-кельто-германскими расами». (7) Целые народы, среди них – южные славяне, рассматривались как контрреволюционные. Также нотки расизма прослеживаются в упоминаниях Энгельса о неисторических народах, куда были записаны чехи! Якобы им не хватало национальных характеристик, чтобы считаться жизнеспособной исторической нацией. Россия, оплот варварства, считалась главным врагом цивилизованных держав развивающегося капитализма в Западной Европе. Создатели исторического материализма часто непоследовательно обращаются к этому аргументу.
Взгляд Маркса и Энгельса на Россию [сформирован политической] тактикой: фактически, многие годы Россия была цитаделью реакции. Тем не менее, за этим образом России скрывался подход, идущий вразрез с принципами исторического материализма и классового анализа. Развитие характерного подхода Маркса и в меньшей степени его друга Энгельса уступило место страстному вовлечению в политику, а также предрассудкам того времени. В книге Маркса «Разоблачения дипломатической истории XVIII века» Россия предстает неуязвимой для внутренней революции: российское правительство считается единым с российским народом. Это была история династических амбиций и дворцовых интриг. Режим царя Петра I Великого воспринимался как порождение монгольского варварства, а народ якобы разделял ценности правительства: высокомерие и коварство.
После поражения революций 1848 Энгельс «считал, что Германия должна выполнить цивилизаторскую миссию по отношению к своим восточным соседям». (8) Это относилось в основном к России. Подобные комментарии позднее оказали влияние на немецких социал-демократов, которые вырвали слова из контекста, чтобы поддержать цели Германии в Первой мировой войне. Главной восточной нацией, которой не суждено погибнуть в революционной войне, считалась Польша. Польская национальная идея не имела внутренней связи с капитализмом. Она была идеологией польской аграрной знати, которая не являлась капиталистической, как в Англии. Для Маркса и Энгельса независимая Польша стала бы препятствием на пути к реакционной России.
Они считали, что это поможет революционному национализму в Западной Европе. В 1867 году Маркс заявил:
«Итак, для Европы существует только одна альтернатива: либо возглавляемое московитами азиатское варварство обрушится, как лавина, на ее голову, либо она должна восстановить Польшу, оградив себя, таким образом, от Азии двадцатью миллионами героев, чтобы выиграть время для завершения своего социального преобразования». (9)
Подобная поддержка непролетарских социальных сил и выбор меньшего зла между двумя великими силами создали опасный прецедент не только для немецких социал-демократов, но и для российских, и большевиков. Маркс и Энгельс писали в то время, когда современный капитализм только зарождался в Европе, даже не говоря обо всем мире, а рабочий класс и альтернативы капитализму находились на первых этапах своего развития. Тем не менее, была ли эта тактика, являвшаяся отходом от классовой политики, оправданной хотя бы на то время? Политика, кроющаяся за этим подходом, преувеличивала роль капиталистических сил в буржуазных революциях. Но в ходе революций 1848 года европейская буржуазия отвернулась от революции и свела на нет низовую национально-демократическую революцию, которая была знаменем Маркса и Энгельса.
Объединение Германии было достигнуто не национальной революционной войной низов, но контрреволюцией верхов. Поддержка национального объединения и централизации в помощь развивающемуся капитализму отделилась от революционной борьбы пролетариата. Реакционеров проводили модернизацию сверху. Князь Отто фон Бисмарк и прусские аристократы-юнкеры в Германии являются хорошим примером вышеописанного. Бисмарк, ставший министром-председателем правительства Пруссии в 1862 году, четко обозначил курс своей политики, заявив: «Если революция все же должна случиться, ее нужно возглавить». (10) Тактическая поддержка национального самоопределения, которая теоретически может косвенно помочь развитию капитализма и рабочего класса в долгосрочной перспективе, проваливается, когда эта политика становится инструментом в руках реакционеров.
Многие марксисты исповедуют некритичный, даже религиозный подход к Марксу. Роза Люксембург таким грехом не страдала. Она посчитала взгляды Маркса и Энгельса на национальный вопрос устаревшими. Россию трансформировал капиталистический индустриализм, и внутренняя революция была все более вероятной перспективой. Пропала нужда поддерживать независимость Польши. Маркс ошибался, говоря, что «Без независимой Польши не может быть независимой и единой Германии…». (11) Объединенная Германия изменила многое. Развивающийся империализм трансформировал политические отношения в Европе. Более того, «до тех пор, как империалистическая мировая политика будет определять и направлять внешнюю жизнь нации, национальное самоопределение невозможно». (12) Роза Люксембург считала всеобщее право на самоопределение утопичным. Современное государство стремится не к свободе, а к классовому господству буржуазии.
В дебатах до, а затем и после Первой мировой Ленин ответил Люксембург навешиванием политического ярлыка. Ее позиция относительно самоопределения расценивалась как политический уклон под названием «империалистический экономизм»: политика как отражение экономики. Тем не менее, Ленин признал, что требование национального самоопределения является буржуазным, «господство финансового капитала, как и капитала вообще, неустранимо никакими преобразованиями в области политической демократии; а самоопределение всецело и исключительно относится к этой области». (13) Следуя мысли Карла Каутского, Ленин подчеркивал расширение демократии в капитализме и возможность демократической политической революции, которой, как он ошибочно полагал, и будет грядущая Русская революция. Другими словами, привлечение рабочего класса к парламентской политике и программа-минимум. Вторя Каутскому, Ленин утверждал, что «пролетариат, не обученный борьбе за демократию, неспособен произвести экономическую революцию». (14)
Троцкий также участвовал в обсуждении национального вопроса. Он интуитивно понимал, что национальное государство исчерпало себя как политическую структуру для производительных сил. Он считал, что в результате предстоящей Русской революции рабочий класс окажется во главе нации. Ленин высмеял эту перспективу: «если в России пролетариат и буржуазная нация уравновешивают друг друга, то России грозит социалистическая революция». (15) Большевики, критиковавшие ленинское понимание самоопределения нации, выступали за пролетарское национальное самоопределение. Но Ленин нанес сокрушительный удар по этому представлению: «Нация — значит: буржуазия вместе с пролетариатом. Мы, пролетарии, будем признавать право на самоопределение какой-то презренной буржуазии!» (16) Самоопределение тогда стало бы выражением нации, как будто бы она независима от буржуазии: пролетарским национализмом.
Как могли буржуазные демократические требования, которые можно было удовлетворить без уничтожения капитализма, соотноситься с требованиями революционной борьбы рабочего класса против империализма? «Как могла буржуазная демократия быть столь доброй или глупой, позволив коммунистическим партиям направлять независимые массовые классовые движения под знаменем национальной революции». (17) Хотя Ленин и прикрывал поддержку буржуазного национального освобождения в Китае и других странах революционно звучащими лозунгами, на деле независимость пролетарских сил рабочего класса была подорвана, ограничена и покалечена контрреволюционным национализмом еще до установления Сталинизма. Чтобы укрепить режим большевиков, Ленин поддерживал и вел дипломатический диалог с турецкими националистами, даже зная, что Кемаль Паша (Ататюрк) убил лидеров Коммунистической партии Турции. Ленин также благоволил подавлению права на национальное самоопределение в Украине и по всему Советскому Союзу.
Роза Люксембург понимала, что проблема национализма не может быть решена до тех пор, пока существует империализм и мировая система капиталистических государств. Только социализм или коммунизм может разрешить национальные противоречия. Национальное освобождение в старых колониальных империях после Второй мировой войны освободило новые элиты, а не нищенствующие массы. Эволюция Вьетнама от угнетенной американским империализмом нации к собственному империализму и угнетению соседних стран демонстрирует, как национальный антагонизм внутренне присущ всем национализмам в мировой капиталистической системе.
На сегодняшний день, британские мейнстримные левые социалисты, отрицая историю, все еще считают интернационализм абстрактной пропагандой и проводят накануне референдума кампанию в поддержку шотландского национализма и независимости Шотландии, которая не является угнетенной нацией. В глобально интегрированной мировой экономике, в которой доминируют транснациональные корпорации и мировые финансовые организации, такие как Международный валютный фонд, сам вопрос национальной независимости начинает размываться, как в Греции. И какую пользу рабочему классу может принести создание очередного капиталистического государства, основанное на снижении кредитных ставок и налога на прибыль, а также других мерах по привлечению капиталистических инвестиций? Верность новому капиталистическому государству возродит национализм и классовое сотрудничество, притупив классовую борьбу за посткапиталистическую альтернативу.
Урезанная форма независимости, предложенная в программе Шотландской национальной партии, предполагает общий Английский банк, армию, монархию и валюту, что не будет свидетельствовать о распаде Великобритании. Но шотландские левые надеются заставить государство свернуть влево. Кампания за радикальную независимость (Radical Independence Campaign) – это «коалиция, которая даже не делает вид, что основана на идеях социализма. В самом деле, новообразованная коалиция вполне продолжает насчитывающие столетие традиции социального обеспечения в Шотландии и Англии» (18) Национализму придают социал-демократический блеск для привлечения рабочего класса. «Единственный способ вырвать отдельные страны из рук капиталистической мировой системы – разрушить саму систему. И ни одна национальная борьба не в силах это осуществить, только интернациональный рабочий класс на это способен». Самоосвобождение рабочего класса снизу не может основываться на нации, использовать национальное государство или ограничиваться его рамками.
Перевод С.К.
1 Hillel Ticktin, Marxism, Nationalism and the National Question after Stalinism, in Critique 36-37. p16
2 Eric J Hobsbawn, Nations and Nationalism since 1780, Cambridge University Press. (Cambridge 1991) p8
3 John Hutchinson and Anthony D Smith, edited, Nationalism, Oxford University press, ( Oxford 1994 ) p20.
4 Chris Harman, The Return Of The National Question, International Socialism 56, 1992, p11. Важно добавить, что термин «буржуазные революции» описывает их последствия, а не утверждает, что революции возглавлялись буржуазией.
5 Nigel Harris, National Liberation, Penguin Books , ( London 1990 ) p32.
6 Chris Harman, The Return of the National Question, International Socialism, 56, Autumn 1992. p18.
7 Kevin B Anderson, Marx at the Margins, University of Chicago Press, (London 2010 ) p49.
8 Ian Cummins, Marx, Engels and National Movements , Croom Helm, (London 1980 ) p 45.
9 Kevin B Anderson, Marx at the Margins, University of Chicago Press, (London 2010) p76. Маркс действительно выступал за общеевропейскую войну против России. По сути, он давал рекомендации руководителям национальных государств.
10 Neil Davidson, How Revolutionary were the Bourgeois Revolutions ? Haymarket Books, ( chicago 2012 ) p 162 .
11 Karl Marx, the First International, Introduction David Fernbach, Verso , ( London 2010) Будучи непомерно, если не сказать маниакально озабочен Россией, Маркс пропустил начало нараставшего антагонизма между Германией и Британией. Но позже он занял более положительную позицию в отношении русской деревенской общины, не считая более, что она поддерживает деспотизм.
12 Peter Hudis and Kevin Anderson, (edited) The Rosa Luxemburg Reader, Monthly Review Press. (New York 2004 ) p325. Маркс и Энгельс не выступали за всеобщее право на самоопределение.
13 Lenin’s Struggle for an International, Pathfinder Press, (London and New York 1986 ) p355
14 Ibid, p367
15 Ibid, p 394. У Троцкого было собственное определение нации: «Национальная общность является живым очагом культуры, как национальный язык – ее живым органом, и это свое значение они сохранят еще в течение неопределенно долгих исторических периодов». Это определение, кажется, противоречит его идее перманентной революции.
16 Nigel Harris, National Liberation, penguin Books, ( London 1990 ) p 88. У Розы Люксембург и Льва Троцкого, с их акцентом на рабочем классе во главе нации, действительно был элемент пролетарского национализма. Иными словами, они расширили границы социал-демократии, но не порвали полностью с ее теоретической базой.
17 ibid p 123. Роза Люксембург предсказывала, что право на самоопределение в СССР станет выбором между революцией и контрреволюцией.
18 Eric Chester, From Syriza to Scotland,The Commune 26/12/2012.
19 Alex Callinicos, Marxism and the National Question, in Scotland, Class or Nation, edited by Chris Bambery, Bookmarks ( London 1999) p46.
