Мог ли Кейнс прекратить кризис? Введение в теорию марксистского мультипликатора

Гульельмо Каркеди

Маркс непосредственной причиной кризисов считает падение средней нормы прибыли (СНП)[1]. Всё большее количество исследований показывает, что этот тезис не только логически последователен, но и подкрепляется растущей массой солидного эмпирического материала[2]. Если падение прибыльности – причина экономического спада, спад прекратится только в том случае, если прибыльность в экономике выйдет на путь стабильного роста. В таком случае правомерен вопрос: может ли кейнсианская политика восстановить прибыльность экономики? Может ли она прекратить спад?

Для начала, в чём заключается кейнсианская политика? Во-первых, это экономическая политика, проводимая государством. Во-вторых, она может быть политикойперераспределения или инвестирования. В-третьих, она должна финансироваться за счёт капитала, а не труда. Если она финансируется за счёт труда, это неолиберальная политика. В-четвёртых, в случае государственной политики инвестирования, она может быть гражданской (главным образом, в государственном секторе автодорог, школ, больниц и т.д., чтобы избежать конкуренции с частными секторами, которые и так испытывают экономические затруднения) или военной. Я не буду касаться «военного кейнсианства», поскольку кейнсианские экономисты не предлагают его в качестве антикризисной политики. Некоторые считают, что большая война может быть единственным выходом из депрессии. Это – открытое признание чудовищности этой системы. Но зачем тогда её спасать? Так что дальнейшее касается лишь гражданской кейнсианской политики.

Государственное перераспределение

Допустим, государство проводит перераспределение стоимости от капитала к труду через законодательство, поддерживающее рабочих, прогрессивное налогообложение и т.д. Безусловно, важен именно конечный результат такой политики. Если государство снижает налоги для рабочих, но одновременно сокращает расходы на здравоохранение или образование, то или рабочие платят за эти услуги больше, нейтрализуя тем самым влияние роста зарплат на потребление, или же больший уровень потребления нейтрализуется более низкими расходами государства на услуги, ориентированные на рабочих.

Предположим, что нетто-доходы рабочих (прямые, косвенные и отсроченные) растут. Продаётся больше потребительских товаров, и рабочие потребляют больше. Поэтому считается, что такая политика поддерживает рабочих. Допустим, что сбыт непроданных потребительских товаров стимулирует производство средств потребления. Это породило бы спрос на средства производства. Начался бы восходящий цикл. И поэтому считается, что такая политика поддерживает также и капиталистов. В выигрыше остаются и капитал, и труд. Это основа кейнсианского реформизма, классового сотрудничества.

Но действительно ли рост потребления со стороны рабочих приводит к росту производства потребительских товаров, а потом и производственных, и таким образом к увеличению уровня занятости и экономическому росту? Допустим, что некоторые потребительские товары не проданы. Это гипотеза, стоящая за кейнсианским интервенционизмом (отсутствие спроса). В таком случае повышение зарплат приводит к сбыту непроданных потребительских товаров, а не к росту производства этих товаров. Кейнсианское перераспределение терпит поражение на своём же поле, на поле порождаемого спросом производства, а следовательно занятости и экономического восстановления.

Но капитализм процветает не тогда, когда растёт производство, а когда растёт прибыльность. Как только мы вводим категорию прибыльности, всё меняется. Если капиталистка не может продать свою продукцию, она терпит убыток. Если позже, вследствие повышения зарплат, эти товары продаются, она реализует эту нереализованную прибыль. Прибыль и убыток взаимоуничтожаются. Но прибыльность падает. Для доказательства этого требуется сделать три шага.

(а) Возьмём сектор производства средств потребления. Согласно самой благоприятной для кейнсианской аргументации гипотезе, вся сумма, на которую была повышена зарплата, тратится (на потребительские товары). С одной стороны, этот сектор терпит убыток из-за повышения зарплат, но с другой стороны, он может продать непроданные средства потребления по цене, равной этому повышению. Числитель нормы прибыли не изменился. Но знаменатель вырос из-за роста инвестиций в переменный капитал. Потребление со стороны рабочих растёт, но норма прибыли падает.

(b) Далее, возьмём сектор производства средств производства. Его числитель сокращается (из-за повышения зарплат и, следовательно, снижения прибылей), а знаменатель увеличивается (из-за роста инвестиций в рабочую силу). В этом секторе, тоже, потребление со стороны рабочих растёт, но норма прибыли падает.

(c) Наконец, повышение зарплат в секторе производства средств производства ведёт к росту спроса и потребления со стороны работниц этого сектора, а следовательно, обеспечивает дополнительную прибыль сектору производства средств потребления. Но она тоже равна убытку для капитала в первом секторе. Убыток в секторе I и прибыль в секторе II взаимоуничтожаются.

Числители двух секторов возвращаются к первоначальным значениям. Но знаменатели выросли. Средняя норма прибыли (СНП) для обоих секторов упала. Из этого следуют два вывода. Во-первых, зарплаты, а следовательно, и потребление может расти без падения прибыли (но не СНП). Во-вторых, объём производства не растёт. Растёт объём реализации ранее произведённых товаров. В целом, объём потребления со стороны рабочих поднимается, но объём производства остаётся прежним, и СНП падает. Кейнсианское перераспределение терпит поражение не только на своём поле, поле производства, но и на поле прибыльности; рост объёма потребления со стороны рабочих и усугубление кризиса – две стороны одной медали.

Предположим теперь, что зарплаты продолжают расти до тех пор, пока не проданы все потребительские товары. Учитывая наличие достаточного спроса, кейнсианского вмешательства не требуется. Тем не менее, разве дальнейший рост зарплат не стимулирует дополнительное производство потребительских товаров? Нет. Производство растёт, если поднимается прибыльность и при этом есть спрос на дополнительный объём продукции, т.е. если дополнительную прибавочную стоимость можно и произвести, и реализовать. Производство не растёт, если не удовлетворено одно из этих двух условий.

Повышение зарплат увеличивает спрос на потребительские товары, но в то же время снижает норму прибыли. Некоторые капиталисты могут принять решение наращивать производство даже при более низкой прибыльности. Но в конце концов, несмотря на их усилия, объём производства в экономике в целом сокращается. Фактически, при падении прибылей (a) сокращается масса прибавочной стоимости, которую можно генерировать и потом реинвестировать, и резервы тоже не инвестируются в деятельность, где продолжает снижаться прибыльность; и (b) из-за повышения зарплат более слабые капиталисты разоряются и прекращают производство. В результате капиталисты в целом сокращают объём производства, несмотря на рост спроса и несмотря на их стремление этот спрос удовлетворить.

Таким образом, уравнение:

Повышение зарплат = рост потребления

верно. Но вот уравнение:

Рост потребления = рост производства

неверно, поскольку (a) в случае распродажи остатков повышение зарплат не влияет на объём производства (обеспечивается лишь реализация уже произведённых товаров) при падении прибыльности, и (b) с того момента, как вся продукция распродана, повышение зарплат сокращает прибыльность и, следовательно, производство. Объём производства или остаётся неизменным, или падает, но прибыльность падает в обоих случаях. Повышение зарплат не может прекратить спадпроизводства, но ухудшает его. Кейнсианское лекарство хуже, чем сама болезнь.

Выше мы осветили существенное различие между кейнсианским и марксистским подходами. Вопреки последнему, для первого прибыльность не является существенным определяющим факторомпроизводства. Кейнсианский подход переворачивает причинно-следственную связь. В нём прибыльность – следствие выросшего вслед за спросом объёма производства, следствие увеличенного физического объёма производства, вызванного ростом потребления. Согласно марксистскому подходу, рост производства – следствие роста прибыльности. Из этого следуют далекоидущие теоретические, политические и идеологические выводы.

Если бы рост спроса (вызванный повышением зарплат) стимулировал производство, экономика бы стремилась к точке, в которой, с учётом перераспределения в пользу рабочих, встречались бы повышенный спрос и повышенное предложение. Это точка, в которой объединяются рост и баланс. Это традиционная иллюзия экономики. Но если рост спроса, вызванный повышением зарплат, не стимулирует производство, а приводит, на самом деле, к его падению вследствие снижения прибыльности, то спрос не может встретиться с предложением, и точка баланса недостижима. Для противодействия падению прибыльности придётся снова поднимать зарплаты.  Результатом является направленная в сторону снижения последовательность точек не-баланса между спросом и предложением, которые представляют собой ряд остановок на пути к кризису. Вопреки кейнсианскому подходу, повышение зарплат за счёт капитала даёт толчок к движению не в сторону баланса и роста, а в сторону депрессии и кризисов.

Этот вывод важен для экономической политики, поскольку он показывает, что политика, нацеленная на стимулирование роста через перераспределение в пользу рабочих, обречена на провал. Но этот вывод важен также и с теоретической и политической точек зрения, поскольку отрицая, что система, при надлежащей политике перераспределения, может стремиться к балансу и росту, мы отрицаем, что эта система рациональна (или что её можно сделать таковой). Буржуазная экономика, с другой стороны, твердит, что система находится в сбалансированном состоянии или стремится к нему при повышении уровней производства и потребления и, следовательно, что она рациональна. Если бы это было так, последствия рабочей борьбы были бы разрушительны, ибо борьба против этой системы стала бы борьбой против рациональной системы, следовательно иррациональной, спонтанеистской борьбой. Но если система иррациональна, поскольку она стремится к кризисам несмотря на кейнсианскую (или иную) политику, то рабочая борьба является сознательным проявлением объективного движения экономики к кризисам.

Государство может устроить также перераспределение стоимости, наоборот, от труда к капиталучерез падение зарплат и другие меры. Это неолиберальная (противоположная кейнсианской) политика. Тем не менее, её следует кратко рассмотреть. Сокращение зарплат повышает прибыльность. Но в то же время оно сокращает спрос на потребительские товары. В таком случае капиталисты сокращают своё производство не из-за падения прибылей, а из-за падения спроса. Но не должно ли повышение прибыльности оживить экономику несмотря на снижение спроса и производства? Нельзя ли увеличить отношение прибылей к инвестированному капиталу на более низком уровне производства?

Во время кризиса, если спрос на потребительские товары падает вследствие снижения зарплат, дополнительная прибыль от снижения зарплат не реинвестируется в этот сектор и таким образом не может стимулировать инвестирование в производство средств потребления. Более того, сокращая инвестиции в секторе II, капитал не увеличивает их в секторе I, потому что прибыльность падает также и в секторе I. Дополнительные прибыли либо откладываются в качестве резерва, либо инвестируются в непроизводительные секторы (торговля, финансы и спекуляции), где прибыльность выше (но лишь до тех пор, пока не лопнет пузырь), либо могут быть переведены в страны, где их можно более прибыльно реинвестировать. В некоторых странах они с большей вероятностью будут подогревать коррупцию, криминалитет и неэффективность (Италия – типичный пример). Так или иначе, эти дополнительные прибыли не могут перезапустить экономику.

Государство также способствует оттоку стоимости из производительных секторов. В нынешней конъюнктуре, учитывая высокие уровни государственного долга, (прибавочная) стоимость, присвоенная государством (например, через поднятие налогов), используется для сокращения убытков государства или финансового капитала. Кейнсианские экономисты считают навязанную государством «жёсткую экономию» (идеологически нагруженное словосочетание, которого следует тщательно избегать) причиной (углубления) кризиса. На самом деле, депрессия потребления (снижение зарплат) – следствие падения прибыльности, попытка восстановить СНП, предпринимаемая частным капиталом через государство.

В общем, неолиберальная политика не является причиной экономического спада (она является следствием спада, одним из факторов, противодействующих падению СНП) и не может прекратить экономический спад потому, что прибыли отводятся из сферы производительных инвестиций, а не потому, как считают кейнсианские авторы, что сокращение зарплат снижает потребление. Дилемма «экономия или рост» (должен ли оплачивать экономическую политику труд или капитал) при поиске лекарства от экономического спада – ложная. Ни политика перераспределения в пользу труда, ни в пользу капитала не может прекратить спад. Это можно обосновать эмпирически. Взглянем сюда.

Рис. 1: Доля зарплат и СНП в производительных секторах США

Этот график показывает, что вплоть до 1986 г. зарплаты относительно прибылей росли, а СНП падала, подтверждая правоту Маркса, а не кейнсианского недопотребления. С 1987 по 2009 гг. зарплаты относительно прибылей падали, а СНП росла, вновь подтверждая правоту Маркса, а не кейнсианского недопотребления. Но тенденция к понижению СНП сохранялась на протяжении всего времени. Ни перераспределение в пользу труда, ни в пользу капитала не смогло её переломить.

Государственные инвестиции

Наиболее сильная сторона кейнсианской политики – не государственное перераспределение, а государственное инвестирование. Как правило, те авторы (в т.ч. марксисты), которые выступают за государственную политику инвестирования как способ прекратить экономический спад, упускают фундаментальную вещь, а именно: кто должен финансировать эти инвестиции (см. сноску 4)? Есть два варианта: финансирование государственной инвестиционной политики за счёт капитала и за счёт рабочих. Я рассмотрю только инвестирование за счёт капитала, потому что инвестирование за счёт рабочих кейнсианскими авторами не предлагается в качестве выхода из кризиса.

Проведём различие между сектором I, производителем общественных проектов, и сектором II, остальной частью экономики. Прибавочная стоимость S, присваивается (например, через налогообложение) государством из сектора II и направляется в сектор I для производства общественных проектов[3]. Вместо налогообложения прибавочной стоимости, государство может присвоить неиспользуемые резервы. Но с точки зрения капитала это убыток, который списывается с прибавочной стоимости. Присвоив S из сектора II, государство платит сектору I определённую прибыль p и авансирует остаток S−p сектору I для производства общественных проектов.

Рассмотрим для начала последствия для государства. Государство получает общественные проекты из сектора I стоимостью S−p+p~, где p~ — прибавочная стоимость, созданная в секторе I (будь p~ равна pили нет). Сектор I реализует свои прибыли, поскольку он получил от государства p, тогда как p~принадлежит государству. Как государство реализует S−p+p~, совокупную стоимость, воплощённую в общественных проектах? При капитализме стоимость реализуется только тогда, когда она трансформируется в деньги путём продажи потребительской стоимости, в которой она воплощена. Поскольку государство не продаёт общественные проекты (если оно их не приватизирует, но приватизация сейчас выходит за рамки нашего рассмотрения), стоимость, казалось бы, остаётся потенциальной, застрявшей в непроданной потребительской стоимости. Но общественные проекты могут реализовать свою стоимость другим путём. Их потребительская стоимость потребляется пользователями этих благ, которые в обмен должны в принципе оплатить потребляемую ими долю стоимости, содержащуюся в общественных проектах. Когда общественные проекты полностью потреблены, государство получает S−p+p~. Государство реализовало потенциальную стоимость общественных проектов, взимая плату за их использование с капитала и с рабочих. Эта плата является косвенным сокращением зарплат и прибылей. Государство получило S−p+p~, сектор I получил p, сектор II потерял S, а частный сектор потерял S−p.

Рассмотрим последствия для СНП. Сектор II теряет S, но сектор I получает p. В итоге частный капитал отдаёт государству S−p. числитель СНП сокращается на эту величину. СНП падает. Но это ещё не всё. Капитализированная прибавочная стоимость, авансированная государством, S−p, инвестируется сектором I. Дабы определить влияние этого инвестирования на прибыльность, мы должны ввести понятие, которое я назову марксистским мультипликатором.

Для произведения общественных проектов сектор I приобретает рабочую силу и средства производства у других фирм в обоих секторах. В свою очередь, эти фирмы вовлекаются в дальнейшие приобретения средств производства и рабочей силы. Этот эффект мультипликатора каскадом проходит через всю экономику. При самой благоприятной для кейнсианцев гипотезе, государственные инвестиции достаточно велики для того, чтобы сначала поглотить непроданные товары, а потом стимулировать новое производство. Учитывая разный органический состав у фирм, вовлечённых в каскадный эффект, возможны три варианта.

(a) Сумма S−p, первоначальной инвестиции сектора I, а также волнового эффекта по всей экономике, такова, что она формирует репрезентативную секцию всей экономики. Тогда норма прибыли, порождённая ею, равна средней по экономике. СНП после этих инвестиций не изменяется. Неизменным остаётся и уровень занятости. Политика провальна.

(b) Цепочка инвестиций останавливается в пункте, где органический состав всех инвестированных капиталов (включая первоначальные) выше среднего. Тогда СНП падает. Уровень занятости тоже падает. Политика снова оказывается провальной. Более высокий органический состав этого совокупного капитала усугубляет кризис потому, что дополнительные инвестиции достались преимущественно самым эффективным фирмам (тем, у которых выше органический состав). Продавая свой выросший объём продукции по такой же цене, что и меньший объём продукции отстающих, они присваивают стоимость у этих последних и в конечном итоге выталкивают их с рынка, тем самым усугубляя кризис.

(c) В противоположном случае, когда в результате этих инвестиций средний органический состав падает, СНП и уровень занятости растут. Но при этом кейнсианская политика помогла выжить наименееэффективным капиталам, у которых более низкий органический состав и, следовательно, более низкая эффективность. В этом случае такая политика откладывает спад, а не прекращает его.

Обратите внимание, что перечисленные три возможных результата не являются политическими опциями, которые может произвольно выбрать государство. Когда первоначальный государственный капитал был инвестирован, конечный итог для органического состава и СНП зависит от спонтанной работы системы, т.е. от того, какие капиталы получают заказы от других капиталов. Государство может повлиять только на первый шаг, размещая инвестиции в капиталы с низким органическим составом. Но тогда, как показано выше, оно помогает не только поднять прибыльность, но и удержать на плаву менее эффективные капиталы.

Но так или иначе, наиболее вероятный результат – рост комбинированного органического состава и, таким образом, падение СНП, поскольку каждый капитал в каскаде будет стараться купить необходимые материалы у самых дешёвых поставщиков. А они обычно и самые эффективные, с органическим составом выше среднего показателя. Дальнейшее инвестирование, простимулированное первоначальной государственной инвестицией, достанется главным образом этим производителям. Органический состав вырастет, а СНП упадёт. Вкратце, в результате государственного инвестирования либо средняя прибыльность упадёт, либо, если она вырастет, искусственно будет продлена жизнь менее эффективным капиталам. Кризис будет либо усугублён, либо отложен. А если он отложен, капитал не может уничтожиться, и восстановление оттягивается. Ни один сценарий не позволяет перезапустить экономику.

Помимо ограничений, предписанных марксистским мультипликатором, политика государственного перераспределения и/или инвестирования наталкивается ещё на одно препятствие. Эта политика возможна тогда, когда частный капитал в состоянии пережить потерю прибавочной стоимости (или резервов). Но когда капитал погружается в кризис, когда прибыльность падает, финансирование этой политики становится всё более проблематичным. Она может применяться там, где она требуется менее всего, и не может быть использована там, где в ней наибольшая потребность. Это демонстрирует, насколько нереалистичен призыв со стороны в т.ч. выдающихся марксистов к масштабной волне государственного перераспределения и/или инвестирования за счёт капитала для выхода из кризиса в нынешних экономических условиях[4].

Некоторые кейнсианские авторы предлагают стимулировать спрос не через перераспределение или инвестирование, а путём наращивания количества денег. Предполагается, что фундаментальная причина кризисов – отсутствие спроса, и большее количество денег в обращении стимулирует спрос. Возражение здесь заключается даже не столько в том, что эта политика инфляционна (как утверждают экономисты австрийской школы).

Оно скорее состоит в том, что печатая деньги вы увеличиваете представление стоимости, а не саму стоимость. Экономика не может перезапуститься, если отношение произведённой прибавочной стоимости к инвестированному капиталу остаётся неизменным. Более того, печатая и распределяя деньги, вы перераспределяете покупательную способность. Но мы видели, что ни перераспределение в пользу рабочих, ни в пользу капитала не является выходом из кризиса. Правда, обычно под «печатанием денег» подразумевается предоставление кредитов. Утверждение, что кредит – это деньги, принимается почти повсеместно, но оно фундаментально неверно. Создавая кредит, вы не «создаёте деньги из ничего», это абсурдное утверждение. Из ничего и получится ничто. Просто создавая кредит, вы создаёте задолженность. Так что кризис откладывается до момента выплаты долгов.

Это одна из причин того, почему государство может решить занять капитал, необходимый для общественных проектов, а не экспроприировать его у капиталистов. Но в конечном счёте долги нужно возвращать. Кейнсианцы говорят, что долги можно выплатить, когда благодаря этой политике экономика перезапустится и изъятие прибавочной стоимости, необходимой для выплаты долга, не будет угрожать восстановлению. Но они принимают желаемое за действительное.

На самом деле, мы видели, что государственное инвестирование за счёт капитала не может перезапустить экономику. В лучшем случае оно может отсрочить взрыв. В таком случае, если и антикризисная политика, выгодная рабочим, и выгодная капиталу, бессильна против спада, кризис должен идти своим ходом до тех пор, пока он сам не создаст условия для собственного разрешения. Речь идёт об уничтожении капитала. Только когда достаточная масса (отсталых) капиталов будет уничтожена (разорена), более эффективные производительные единицы смогут снова начать производить в расширенном масштабе. Отсюда следует, что если такая политика в лучшем случае откладывает взрыв, то она откладывает и восстановление экономики. Откладывая восстановление, эта политика являетсяпрепятствием, а не необходимым условием, для выплаты государством долгов[5].

Тезис о том, что государственная политика перераспределения и инвестирования, возможно через государственные займы, может стать началом стабильного восстановления, если только масштаб будет достаточно большим, не только теоретически несостоятелен (см. выше), но и эмпирически необоснован. В качестве примера обычно вспоминают длительный период процветания, последовавший за Второй мировой войной, так называемый золотой век капитализма. Предположительно, государственные заимствования позволили правительству США финансировать кейнсианскую политику и тем самым положить начало долгому периоду процветания. На самом деле, валовая федеральная задолженность США в процентном отношении к ВВП постоянно снижалась во время «золотого века» — с 121,7% в 1946 г. до 37,6% в 1970 г. Длительное процветание было следствием возвращения к условиям мирного времени, т.е. воссоздания гражданского капитала, и высвобождения ранее сдерживаемой покупательной способности после войны[6].

Уроки для рабочего класса

Приведённые выше рассуждения не следует понимать так, что трудящиеся должны занимать индифферентную позицию относительно государственной политики перераспределения и/или инвестирования за счёт капитала. Напротив, они должны решительно бороться за такую политику. Но эта борьба должна вестись не с кейнсианской, а с правильной, марксистской перспективы.

Кейнсианский подход считает кейнсианскую политику способом улучшить условия и для труда, и для капитала, способом противодействовать спаду или выйти из него. С марксистской перспективы государственная политика распределения и/или инвестирования за счёт капитала не должна быть кейнсианской, т.е. не должна нести идеологическую нагрузку, присущую этому термину, общность интересов между двумя основными классами. Марксисткая перспектива подчёркивает (a) что эта политика может улучшить участь рабочих, но бессильна против кризиса – в лучшем случае она может его отсрочить, и (b) политический потенциал этой политики. Через борьбу трудящихся за лучшие условия жизни и труда среди рабочих может появиться и вырасти сознание того, что каждый раз, когда за эту политику платит капитал, он ослабляется экономически и политически, и что трудящиеся могут использовать это для ослабления ярма капитала.

С марксистской перспективы борьба за улучшение участи рабочих и отложение и накопление антагонистического сознания рабочих и их силы через эту борьбу должны быть двумя сторонами одной медали. В этом состоит настоящая ценность этой политики. Она не может прекратить кризис, но точно может улучшить уровень жизни трудящихся и, учитывая правильную перспективу, подготовить конец капитализма.

Источник

Перевод Дениса Горбача

См. также:

Антикризисной политике правительства нет альтернативы!

Прекаризация труда и как с ней бороться

Обзор классовых противостояний в Украине и мире, август-октябрь 2012 г. от сайта Avtonomia.net

Ссылки

Carchedi, Guglielmo, 2011a, Behind the Crisis: Marx’s Dialectics of Value and Knowledge (Brill).

Carchedi, Guglielmo, 2011b, “Behind and Beyond the Crisis”, International Socialism 132, (autumn),www.isj.org.uk/?id=761

Foster, John Bellamy, 2009, “Keynes, Capitalism and the Crisis”, interview by Brian Ashley,www.zcommunications.org/keynes-capitalism-and-the-crisis-by-john-bellamy-foster

Freeman, Alan, 2009, “Investing in Civilization”, MPRA, http://mpra.ub.uni-muenchen.de/26807/1/MPRA_paper_26807.pdf

Roberts, Michael, 2012, “A World Rate of Profit”,http://thenextrecession.files.wordpress.com/2012/07/roberts_michael-a_world_rate_of_profit.pdf

Shaikh, Anwar, 2011, “The First Great Depression of the 21st Century”, Socialist Register 2011 (Merlin).